Осень – время сырое, холодное. Шуршит на палых листьях дождь-моросяк. А то и снег хлопьями повалит, словно зимой. Ноябрь на дворе. Но для налима все эти тяготы и лишения – словно бальзам на его рыбью норвежскую душу. Почему – норвежскую? Так наш российский налим является близким родственником трески. Иноагент, словом. В сёстрах у него даже рыба путассу, которую так любят российские кошки. Ну, и мы – иногда, когда зарплата закончится. Непонятно, как налим оказался в наших речках-грязнушках, если все его родственники – рыбы морские? Но любит наш налим, как и треска, ледяную воду и тёмные ночи.
Есть в ночной рыбалке своя романтика, особенно в лунную полночь, когда в чёрном ельнике заухает филин, полная луна выглянет из-за лесных буераков, глянет страшно запавшими глазницами, а потом засеребрится на ледяной воде реки дрожащей дорожкой, освещая всё вокруг призрачным светом. В такую ночь ведьмы обычно устраивают свои шабаши на Лысой горе. Ну, а нам больше везёт на пляски голых дамочек, хлебнувших огненной воды на корпоративе. Впрочем, сейчас не сезон. Холодно. Разве что, русалок подождать. Они закалённые, в воде живут. А нам и угостить есть чем речных девушек-наяд…
Собрали дров на ночь, устроили сибирскую нодью из трёх брёвен, чтобы костёр горел всю ночь, исходя медленным жаром от углей. А там и ночь наступила. Пашка уже угостился, не дождавшись русалок, и улёгся у костра. А мы с Серёгой зажгли налобные фонарики, словно шахтёры, и пошли ставить донки на налима. Чертыхаясь, продираемся сквозь кусты, насаживаем стылыми пальцами червей-выползков на крючки закидушек, швыряем куда-то в темноту тяжёлые грузила, подвешиваем на леске колокольчики. Всё, теперь можно возвращаться к костру и ждать звонка в ночи, когда налим клюнет.
Подходя к нашей стоянке первобытного человека, вдруг ощущаем запах гари. Не дымом от костра пахнет, а горелой тряпкой. Что там происходит? Пашку готовят на углях невесть откуда взявшиеся аборигены – дети лесов? Это предположение оказалось почти верным. Только детей лесов не было. Просто Пашка тлел у костра. На его армейском камуфляжном бушлате расцветал алый цветок, почти как в сказке о Маугли. Только там Шерхан чадил горящей шкурой, а здесь Пашка ватой. Пока мы зачарованно наблюдали за этим сказочным действом, наш товарищ вспыхнул уже настоящим огнём. Очевидно, это бушлат достаточно просох от дождевой сырости
«Пашка, горишь!» – кинулись мы к товарищу. А тот вдруг подпрыгнул, упал в костёр, задымился ещё больше, и… бросился в реку! Разбив лунную дорожку, Пашка забарахтался в воде, исходя паром и громкими междометиями, от которых вздрогнул ночной лес. И это явно были не стихи.
Потом Пашка снова тлел, макал одежду в реку, но вата всё равно дымилась и пахла, словно городская помойка. А мы с Сергеем ходили к закидушкам на звонки колокольчиков, снимали с крючков рыбу, а потом варили уху на костре из свежих налимов с их деликатесными печёнками.
Рыбалка удалась.
- 1 просмотр
Комментарии