Июль и вообще середину лета называют «глухолетьем». И такое название вполне подходило бы к привычному лету, когда в июле стояла жара, дни были наполнены неподвижным покоем, а ночи – тёплым бризом с речной глади и стрекотанием цикад.
Проезжая накануне по мосту над городской рекой, удивлялся её совершенно необычному облику. Вода большая и мутная, словно в апрельское половодье. Лето выдалось дождливое, когда за ливнями принимались моросить дожди, по внешнему виду не отличимые от осенних, нудных, с той лишь разницей, что были дожди тёплые. И теперь скопившиеся в верховьях рек мутные потоки ринулись вниз.
По слухам, рыба не клевала совершенно. Ни на Волге, ни на разливах водохранилища, ни на лесных реках. Ехать за тридевять земель впустую не хотелось. И я решил проверить ближнюю малую реку, лесистый берег которой хорошо виден из окна моей спальни на втором этаже дома. Там же гаснут розовые летние закаты, переходящие после захода солнца в нежные зеленоватые тона, граничащие с синевой и дальше с бездонным небом, в эту пору не бывающим чёрным, как осенью.
Только в этот раз собираюсь ночью обойтись без сна и выйти часов в двенадцать или ближе к часу ночи. Вечером ненадолго заезжал на реку, чтобы взглянуть на уровень воды и её прозрачность. Не совсем ещё вода светлая и чистая, какой должна быть в середине лета, но уже не видно коричневой мути, что неслась накануне под мостом в черте города. И уровень спал почти до нормы.
Ночью стрекочут цикады и слышны довольно громкие и странные трели, не похожие ни на стрекотание цикад, ни на всхлипы и сонный пересвист ночных птиц. Во влажные предыдущие ночи, наполненные тихими и ливневыми дождями, в саду, видимо, расположились жабы, решившие, очевидно, что наступил их черёд, и жизнь теперь будет всегда субтропической. Я не натуралист, но всё же эти странные звуки приписываю жабам, хотя сам слышал от них только утробное кваканье и «урканье» в прибрежной тине и осоке. Но ведь и вороны не всегда каркают. Весной от них можно услышать вполне нежные звуки, напоминающие что-то вроде – «тлинь-тлинь», связанные с любовными призывами.
Ближе к часу продираюсь уже сквозь береговые малинники и крапиву. Ещё темно, хотя по правую руку небо светлеет на глазах. А вот и мой песчаный бережок. Теперь надо тихо. Река здесь узкая и пугливая, как все малые лесные и луговые речки.
Крадусь к воде. Достаю фидер и поплавочную удочку. Её устанавливаю первой, забросив пару зёрен кукурузы на крючке в тиховодье сразу за поворотом. К зёрнам кукурузы подсадил ещё и опарыша. Получился этакий пикантный «бутерброд».
Поплавок едва виден на тёмной воде. Ладно, увижу, когда надо будет…
На крючки фидера насаживаю навозных червей с красными и белыми опарышами. Это уже «бутерброд» традиционный. Вминаю в пружинную кормушку ароматную летнюю прикормку на леща, пахнущую пряниками и орехами, и тихонько посылаю её в сторону ольхи на противоположном берегу. Плюх! Чуть-чуть не на ольховую крону. Слишком близок тот берег.
И в этот момент каким-то чувством или по странным скрипам понимаю – на поплавочную удочку взяло. Поплавка уже не видно. Просто его нет на поверхности реки… Подсечка! Есть! Что-то тяжёло придавило леску и потянуло в глубину. А я ведь здесь только на плотву рассчитывал. Потому и основная леска толщиной 0,12 мм, а поводок и того меньше – 0,1 мм.
Вскоре осторожно поднимаю на поверхность уставшую рыбу, белеющую на тёмном зеркале воды. Это был лещ. Пусть не трофейный лещ, но где-то под килограмм весом и цвета золота. Значит, не зря раннее утро встретил на реке.
- Добавить комментарий
- 77 просмотров
Комментарии6
Тоже, когда долго не рыбачил…
По молодости только, сейчас…
У вас там интересно, светать…
Лещ и правда отдает желтым…
Как вы на такие тонкие…
Где ты леща поймаешь на…